— Испортилось, поди, все. Сколько уже времени прошло.
Справа застучал «томми», а я перезаряжал винтовку, поглядывая на поле боя. Наши расклад уже знают, начали вести огонь поинтенсивней. А скоро и кавалерия появится.
Следующий вопрос прозвучал от работника Мельпомены, режиссера драматического театра Феофана Арно. Режиссер был бомонден. Мягкий фиолетовый берет на длинных волосах, такой же шарф, повязанный «московской удавкой».
Нормальная работница, кстати, оператор свекольного мини-заводика и еще кто-то там по сезону. Специалист, на работе не кочевряжится, не отлынивает, никаких претензий у руководства. А после работы… сносит крышу. И ни одной подруги.
Пока цель нашего присутствия в Гуляйполе проста: осмотреться, легонько заявиться «мы здесь, но пока тихие» и ждать визитов, постепенно начать нормальную пропаганду с ненормальным же хвастовством из разряда: «Сколько там у вас в монокластере мужчин? Да у нас врачей в медцентре больше!»
На Берлинской заставе — круто армированный железобетон. Нет, неправильно я сказал — густая плотная вата. Контактировать там практически не с кем. Зусулы почти не появляются, но и нашим группам спокойно в приграничье барражировать не дают. Такая же ситуация сложилась и в правобережной Тортуге. Какие, к черту, взаимообогащающие концерты или торгово-менные операции на передвижном ежемесячном базарчике, если контрагентами выступают нормальные варвары?