— Овиду спросишь, — отказал в ответе Травстила. — Гееннах непостижим для меня. Овида видит. Сказал: наш Гееннах. Хоть и чужой крови. Нет, не за Гееннахом квеманы приходили. За обиду мстить.
Вспомнив эту поучительную историю, Коршунов решил, что следует указать славному парню Скулди на его ошибки.
— Нии, Аласейа, нии! — И вдруг, другим тоном, вопросительно: — Аласейа? Й-а-а! — Радостно: — Аласейа! — таким голосом, будто перекореженное на местный лад имя все объясняло и разрешало. — Аласейа!
— А ты? — спросил Овида. — Ты в этом разве знак не увидел?
Самым сложным было свыкнуться с абсурдом ситуации. Инструкторов было много. Они всегда были рядом. И молчали. Собственно говоря, инструктировать им было запрещено. Они лишь наблюдали. Фиксировали все твои промахи, все ошибки. Оценивали, как ты стучишь зубами от холода, как окоченевшими руками пытаешься нарубить сучьев для костра. Как жмешься к огню, уныло жуя пищевой концентрат из НЗ. Брр!
— Воистину ты, Стайна, мирный вождь, — отсмеявшись, заявил Агилмунд. — Только тот, кто никогда не видел вутьи, может сказать, что вутья ИСПУГАЛСЯ! Жаль, что не скамар ты, Стайна. Умеешь ты народ повеселить.