— Вон, — прошептал командир, — там. Видишь?
— Ничего я не признавал! — воскликнул Коршунов, которому неожиданно пришла в голову новая мысль. — Я лишь признал, что твоя тиви возлегла со мной не по собственному желанию!
— Закон гласит: вутью до́лжно изгнать, ибо опасен он для людей и должен жить со зверьми дикими, с ними же и ярость утоляя вдали от селений людских.
Коршунов шел неторопливым шагом, без труда поспевая за мнимой старухой, мерно тюкающей посохом. Через площадь, по улице, к воротам.
— Не тревожься, — сказал Стайна. — Я не стану наказывать свою женщину. За что же мне ее наказывать? За то, что вутья-чужак ее снасильничал? Вот кабы она сама… Тогда следует по закону ее наказать. И сурово. Но ведь не сама же она с тобой легла. Подстерег ее в роще похотливый кобель и снасильничал. Так?
Вроде помогло. Поняла, дурочка, что бог не боится и ей не советует, поскольку у него, бога, все под контролем. Под его, бога, присмотром поганая кукла никому не посмеет пакостить.