— Иногда, — еще более осторожно ответил Коршунов.
Его ладони заскользили вверх, накрыли теплые холмики грудей, губы коснулись шеи чуть пониже уха…
— А что, — заговорил Алзис. Его узкое, вытянутое, будто у хоря, лицо дернулось. — Пойти всем миром да в богатырской избе их и сжечь. Ясно уж — это квеманские боги обличье чужих богов приняли. Ну так и что ж, что боги? Сжечь их вместе с богатырской избой! Не устоять болотным исчадиям против огня!
Порой боги были недовольны и губили железо. Но такое происходило редко. С годами Травстила научился ладить с богами.
— Разве воин может быть плохим наездником? — улыбнулась она в ответ.
Комозику готовиться к походу существенно проще, поскольку он у герулов — единственный вождь. Было два, но второго Комозик убил. Одохару сложнее: у него Стайна имеется. Одохар с удовольствием решил бы проблему — по соседской модели. Но для этого нужно основание. Такое серьезное основание, чтобы общество одобрило устранение мирного вождя. А не то вслед за Стайной самого Одохара устранят. Соберут тинг, то бишь всеобщее законодательное собрание, оно же — верховный суд и верховный исполнительный орган в одном лице. Заслушают стороны, проанализируют факты, и если выйдет по обычаю, что не прав Одохар, значит, не быть больше Одохару риксом. И вообще не быть.