Но и те и другие были абсолютно убеждены, что стоит им войти в соприкосновение с противником — и противнику хана.
— Только он по-людски почти и не говорит, — предупредил кузнец. — Только по-своему.
— У боранов, племени лукавого и разбойного, — тех, что за герулами на полдень живут, — у них зерно от мышей и прочей потравы хранят в огромных горшках. И крышками закрывают. А когда потребность в зерне возникает, то открывают крышку и берут зерна из горшка, сколько надо. Так вот, видом те горшки с дивом божьим сходны. Точно вам говорю, — бормотал Вутерих, от волнения бородку в кулаке комкая.
К удивлению, впрочем, примешивалось еще одно чувство: острое желание взять зеленомордого за косы и треснуть мордой об колено.
— Слушай, Аласейа, а ты не можешь опять в гнев прийти? Чтоб гром гремел и дым из земли шел? Страсть как я грохот люблю, Аласейа! И когда огонь из земли, и дым!
На поясе у синеглазого мальчишки имелась еще одна голова. Явно мужская. Это как-то не вязалось: юное «просветленное» лицо — и отрезанная бородатая голова в засохшей кровище.