— Собирался, — тихо признался Егор. — Только… почему ты злишься?
— Самохина, подожди, — резко сказал Портнов.
Сашка разжала кулак. Три золотых кругляшка лежали на красной ладони — влажные, в капельках пота.
Сашка вытянула шею. На руках в мамы возился, надрываясь от крика, краснолицый младенчик в белоснежном памперсе. Вопил, водя по сторонам бессмысленными голубыми глазенками.
Она обернулась. Дим Димыч смотрел с иронией, но без насмешки.
Ветром захлопнуло форточку. Разлетелись исписанные листы бумаги. Сашка тряхнула головой, будто вываливаясь из нирваны. Хотела закрыть книгу, но рука дрогнула. Схема номер три, совершенная до слез, притягивала взгляд, приковывала внимание; «оно само». Оно приходит, накатывает, и остановиться невозможно…