Она обернулась. Дим Димыч смотрел с иронией, но без насмешки.
Ветром захлопнуло форточку. Разлетелись исписанные листы бумаги. Сашка тряхнула головой, будто вываливаясь из нирваны. Хотела закрыть книгу, но рука дрогнула. Схема номер три, совершенная до слез, притягивала взгляд, приковывала внимание; «оно само». Оно приходит, накатывает, и остановиться невозможно…
Она выбросила пепел в мусорное ведро. Зевнув, потянулась. Села к столу. Два трека предстояло отработать к десяти, стало быть, у нее было пять часов на вдумчивую работу.
— Пошли, — хрипло сказала Сашка. — Не торчать же тут с чемоданами весь день.
— Попроси здесь, при всех, прощения. Потому что ты меня обвинила в краже.
— Я однажды сказал, что никогда не потребую от тебя невозможного. И это правда. Но вспомни: все, что ты когда-либо для меня делала, было построено на преодолении — небольшом шаге за внутреннюю черту. Это было трудно. Но это было возможно, Саша. Возможно и теперь.