– Почему не знаю? Знаю. Тер-Акопов на ближний дача ездил для две вещи: пить-кушать и… – Грубое слово опять было произнесено идеально. – Поэтому на дача только два комната: один для пить-кушать, второй…
Можно было подумать, что автомобиль уехал от города не на два десятка верст, а переместился из одного климатического пояса в другой – из зоны пустынь в субтропики. Улицы тенисты, воздух благоухает свежестью и цветочными ароматами, даже солнце будто помягчело и разнежилось – оно больше не жгло и не слепило, а ласкало и подмигивало через густую листву.
Не дожидаясь ответа, Гасым спрыгнул в сад. Грохота было, как от каменного обвала. Эраст Петрович поднялся на гребень стены и огромным скачком, беззвучно, приземлился несколькими метрами дальше. Так же бесшумно побежал вперед. Сзади доносилось пыхтение, трещали ветки.
Отпихнув Эраста Петровича, Гасым затопотал через комнату.
Близко, сразу за углом, кто-то очень точно, хоть и с паузами, высвистывал арийку «Ja, wir sind es, die Grisetten» из «Веселой вдовы».
В квадратной дыре – это вдруг показалось гибнущему Фандорину последним, особенно гнусным издевательством – горела бледная звезда Венера.