Первую хорошую весть принес Масаока. Запыхавшийся сятэй подбежал к Тори довольный, как мальчишка. Его щеки порозовели, глаза радостно блестели, а на губах то и дело появлялась улыбка. Вакагасира впервые видел обычно сдержанного Масаоку в таком состоянии.
— А еще я думаю, мне хочется думать, что Ревазу не нравилось то, чем он занимался. Что он хотел закончить свои дела с якудза. Он собрал меня, Екатерину Федоровну, Ляпсуса, продемонстрировал нам свое отчаяние, показал, что готов на все ради Маши, что ей осталось жить совсем чуть-чуть. Затем уезжает, возвращается с исцеленной девочкой, объясняя нам, что не смог отказаться от предложения неизвестных.
— Да вы шутник, уважаемый. — Аптекарь постучал по клавиатуре компьютера. — Вы наемник?
Человек, который открыл дверь, был стар и опустошен. Седые волосы всклокочены, под глазами тяжелые мешки, жалкая, сгорбленная фигура. Но, увидев на пороге наемника, Кабаридзе вскинул голову, и в его глазах вспыхнула надежда. Последняя надежда.
— Мне кажется, что, согласившись на эту встречу, я допустил ошибку. — Американец дотянулся до бутылки «Хеннесси» и налил себе несколько капель.
— Кажется, это тот самый случай, — согласился со старухой брат Ляпсус.