— Отпусти девчонку, пацан, — негромко попросил коренастый. — Ты же видишь — не получилось, зачем продолжать? Отпустишь — я тебя пальцем не трону, обещаю. С миром уйдешь, проспишься, завтра самому стыдно будет.
— Ладно, — прервал агентов Гинзбург. — В любом случае, статуэтка и эти парни наш единственный след, и мы обязаны пойти по нему.
— Мы не киллеры, — мягко напомнил Артем. — К нам никогда не приходят с заказами на устранение конкурентов.
Давид против Голиафа, но этот Давид уже заработал себе репутацию великолепного воина, погубить которую поражение было не в силах. Участник финала, лично выбивший из игры главных конкурентов. Признание и слава были обеспечены хвану до конца жизни, но что они значили по сравнению с титулом абсолютного чемпиона? Рассказы о славных победах, завершающиеся невнятным «а потом я встретился с Лунатиком…»? Нет! Оступиться сейчас, когда до величайшей победы всего шаг, было невозможно, и Муба понял, что уйдет с ринга только победителем. Или — как Борис. Он элегантно увернулся от тяжелого гердана и неуловимо быстрым движением оказался за спиной Лунатика. Блестящий финт, способный принести победу в бою с менее сильным соперником. Но голем подтвердил репутацию стремительного бойца, и меч четырехрукого со звоном ударился в подставленную булаву.
— Артем занимается подготовкой. — Кортес поднялся из кресла. — Мы будем в Нью-Йорке через час.
«Зато теперь не осталось ни Екатерины Федоровны, ни Зины…»