Догадалась. Практика, верно. Как-то мой недолгий период пребывания в Отстойнике кучеряво прошел, пострелять довелось много. И не всегда мимо цели. И верно она заметила — я ведь этих двух сегодня положил, а думаю о своих делах, про ужин думаю, про то, что на фиг я на дежурстве не нужен, а вот об убиенных мною не думаю совсем. Не думается мне про них, незачем думать.
— Многовато. — Я постучал ногой по переднему колесу. — Далеко ехать на нем не очень, я бы его с удовольствием поменял на нормальную машину.
Отсутствие снега придало некоей неуверенности: исчезла возможность видеть следы, к чему я успел привыкнуть. Поэтому моссберг держал все время под рукой, равно как и кобуры с револьвером не снимал. Тихо, слышно только, как дрова потрескивают в камине, и все время прислушиваешься, опасаешься услышать сквозь эту тишину что-то нехорошее. Поэтому к ночи, когда дрова в камине прогорели, поднялся на второй этаж: там хоть через окно меня так просто спящего не увидишь, и через то же окно внутрь дома не сиганешь. Устроился в пустой спальне, задвинув дверь комодом и пообещав самому себе ходить ночью в туалет в окно, если вдруг приспичит.
— Понятно, что вечером. А когда следующий выходной?
А калибр-то у него не такой, как у моего. Мой был «.256 Carbine», то есть шесть с половиной миллиметров, а этот «.30 Carbine», то есть классические «семь шестьдесят две». То есть вот оно как. Патронов к моему, подозреваю, здесь и не купишь. Да и в мелких детальках отличие вижу. Разные они, совсем разные, мой для этого мира как инопланетянин. А вот М1911, что я вижу в витрине, совсем как тот, что у меня был. Разве что посовременней выглядит и прицельные другие.
В общем, не рискнул лезть на стоянку. Может быть, она и стоит нетронутая потому, что туда никто не спешит соваться. Черт с ним, буду пытать удачу на своем расписном «форде». Может быть, краску найду в баллончике и на скорую руку все приметы закрашу.