Андрей сбивчиво рассказал бармену про Анюту; тот слушал вполуха.
— Брянская улица, напротив «Тайской утки».
— Сколько там? — голос снизу, хриплый, властный.
— И вот я ему говорю, — откашлявшись, продолжил старик в серой панаме, очевидно, начатый на остановке рассказ. — «Товарищ, говорю, жить-то, конечно, все хотят, но такой ценой жизнь себе я покупать отказываюсь». Он на слово «товарищ» прямо взбеленился —пена на губах, глаза —пятаки, орет: «Да я, тебя, падла партизанская, через мясорубку пропущу!». «Власть, — говорю, — ваша, пропускайте».
Она повернула ко мне щеку, облепленную снегом. В глазах растерянность.
Марина лежала лицом к небу и тяжело дышала. Я повалился рядом —казалось, сердце выпрыгнет из груди.