Рустам поставил на стол горшок с чем-то дымящимся (запах —можно язык проглотить), бутылку зеленки.
Истопник возился у печки, пытаясь всунуть в узкое отверстие толстое полено. Мы с ним, даром, что жили в одной теплушке, разговаривали мало, и каждый раз Николай вздрагивал от звука моего голоса. Вздрогнул он и сейчас, как мне показалось, несколько резче, чем обычно.
Джунгли шумели. Еще бы —ведь они никогда не видали ничего подобного…
Физиономия Киркорова перекосилась от ненависти.
— Много веков назад здесь находились кельи, седые старцы молились за царя и отечество и вели летопись эпохи.
Когда за поворотом железной дороги перед нами возник занесенный снегом город, уютно разлегшийся на дне широкой долины, дыхание у меня перехватило.