– За что? Дай подумать… Быть может, за совращение благородной девицы, старшей дочери некоего маркиза…
– Вот и замечательно. Сами понимаете, я проделал столь долгий путь вовсе не для того, чтобы ломать людям кости. В этом вполне мог практиковаться и в Акрае.
– Точно тебе говорю. И, раз экзекутор крутился неподалеку от ратуши, зуб даю, их агент кто-то из «серых сюртуков», дежуривших там сегодня. Или… или кто-то из свиты герцога Гастре.
– Нет. – Я поднял валявшиеся на полу медные шары и надрезал стянувшие мощные запястья охранника жгуты. – Очнется, освободит.
Но ждать не пришлось. Сначала через щели в закрывавших окна первого этажа ставнях начали выбиваться лучи неровного света, затем послышались взволнованные голоса, и вскоре опять наступила тишина. Какое-то время ничего не происходило, а потом донельзя удивленный лакей распахнул дверь и пригласил меня войти. Проводил в рабочий кабинет графа и оставил нас наедине.
– Думаете, я пьяна? Вовсе нет! – отмахнулась Изабелла. – Вот скажите, Себастьян, почему так получается? Почему обязательно тащить в постель каждую смазливую дурочку?