Подумав ещё, решила, что Шон не может чувствовать круглосуточно все направленные на него мысли. Мои, если он и слышит, то только тогда, когда я прикасаюсь к амулету и произношу его имя. Значит, нужно просто следить за своими мыслями и словами, когда по вечерам я, не ожидая ответа, зажав в кулаке амулет, говорю с ним, как с добрым духом или с Ларишей в часовне. А вот когда сижу на обрыве или засыпаю, уткнувшись носом в подушку, можно думать о чем угодно. Впрочем, ни о чем таком сейчас я не думала — слишком была занята и уставала.