— Мы сражаемся врукопашную на улицах днем и устраиваем вылазки, как только стемнеет, каждую ночь. Ни единый клочок земли не отдали без того, чтобы обильно полить его гуркской кровью.
Ищейка последовал за запахом по коридору, за ним двигался Молчун, а пение становилось все громче. Полоса света появилась в сводчатом проходе, Ищейка осторожно приблизился, прижался к стене и заглянул за угол. Комната, открывшаяся его взгляду, выглядела как настоящее обиталище ведьмы. Темная, без окон, но с тремя черными дверьми. Освещалась она одной дымящейся жаровней в дальнем конце. Раскаленные угли отбрасывали тусклые красные отблески, источая тошнотворный сладковатый запах. Повсюду стояли банки и горшки, лежали связки прутьев и пучки травы, высушенные цветы свисали с засаленных стропил, отбрасывая странные тени в углы комнаты, словно качающиеся висельники.
И только посмотрите, что стало с этими тремя героями.
Она смотрела на него так же неодобрительно, застыв в неподвижности. Ее нежелание ответить на его чувство было невыносимо горьким, особенно после того, через что ему пришлось пройти.
Небольшие отряды троллей бежали вперед. Легковооруженные, в легкой амуниции, он тащили лестницы, рассчитывая быстро приставить их к стенам. Многие пали, пронзенные копьем или стрелой, побитые камнями, кое-какие из лестниц удалось столкнуть, но быстрые и крепкие тролли были сосредоточены на своей задаче. Вскоре они уже показались на стенах, пока другие держали лестницы и сражались с людьми Круммоха. Бетод одерживал верх благодаря свежести сил и численному превосходству.
— Ты Глокта? — спросил женский голос, твердый и требовательный, с грубым кантийским акцентом.