— Это частности, которые вы узнаете на месте, — сказал проводник. — Но вот что вам стоит узнать прямо-прямо сейчас. В нашем мире у некоторых людей есть сила… Полагаю, ближе всего для описания этой силы подойдет такое ваше понятие, как магия.
В основном, красиво и пафосно умереть в слоу-мо и под торжественную музыку какого-нибудь малоизвестного современникам композитора. Ломтев надеялся, что у его истории будет не такой исход, но сильно на это не рассчитывал. По крайней мере, последние деньги он бы на это ставить не стал.
— На самом деле, акуленок, — он почувствовал, что она плачет. Он уже не помнил, когда она плакала последний раз. Наверное, на похоронах матери.
— Мне? Ничем-ничем. Я уже говорил, я — всего лишь проводник. Решения принимаю не я.
— А что, если это — убийство, которое террором только маскируется? — спросил Бессонов. — Если контакты с Сопротивлением — это ложный след, который нам специально подкинули, чтобы мы искали идейного радикального бойца там, где следует искать чей-то расчет? Где вы станете прятать камень? На морском берегу. Где вы станете прятать лист? В лесу. Где вы станете прятать труп?
Они поднялись на лифте, миновали пост СИБ, где Ломтева таки заставили расстаться с тростью, и прошли по короткому коридору к комнате ожидания. Там Крестовский сразу же развалился в кресле, а Танеев включил монитор, на который велась трансляция с полигона.