— Вроде все? — сам у себя спросил Шурик. — Да, все. Приноси роту, ночь можешь здесь провести, а утром уедешь, куда тебе надобно. И запомни, в следующий раз так легко не отделаешься.
— Я и так не знаю, как мы все это потащим, — миролюбиво ответила принятая. Пусть лучше злится и язвит, чем трясется от страха. Такой настрой ей нравился.
— Лучше не стоит, слишком легко ошибиться. Как у тебя и произошло.
— Конечно, есть. Одно. Ты всегда будешь знать, что делаешь нужное дело.
Олег открыл дверцу и быстро выбрался из салона. Он хотел подойти к парню и разобраться, чего тому нужно, но успел сделать всего четыре шага. Его намерения прервало раздавшееся у бедра рычание. Огромный доберман Джек, вожак охранявшей усадьбу стаи, с неприкрытой угрозой скалил клыки, пока что предупреждая — стой, дальше нельзя. Из росших около дороги кустов выбрались еще четыре мощных пса, окруживших полукольцом машину.
Прошедшая церемония стала серьезным испытанием для его психики. Недавно истек срок тысячелетнего изгнания Фенрика, второго по старшинству сына Велуса, и возвратившийся родич стремился занять достойное своих амбиций место. Передел власти протекал бурно, с многосложными интригами и яростными поединками, кому сейчас можно было верить, Шурик не понимал. Поэтому с раннего утра находился на взводе. Настроения не поднял завтрак, скудный из-за наложенного поста и совершенно недостаточный; в голове ворочались тяжкие думы о вчерашнем пире у Сверады, на котором хозяйка пыталась отравить его какой-то дрянью. Не насмерть, но прежде он числил двоюродную тетку среди друзей и потому сильно обиделся. Точно! В любимую Сверадину вазу вытошнило его от сильных душевных переживаний, так всем и будем говорить.