— У нас есть два дня, — сказал Влад. — От силы — три. Потом он закуклится и обрастет броней, которую нашими силами будет уже не пробить. путилинские настроят охранные системы и уйдут, и вместо них придут личные гвардейцы, и их будет много. Гораздо больше, чем сейчас. И попытка ликвидации превратится в полноценную боевую операцию, которую даже вы не потянете.
— Для моей дочери было бы лучше, если бы вы оставили ее в ее мире и никогда бы не появлялись в ее жизни, — заметил Ломтев.
— Я бросаю камни в воду, — сказал Ломтев. — И смотрю, как далеко разойдутся круги.
Поездка действительно была долгой, но увлекательной она не стала. Ломтеву даже в окно посмотреть не удалось, поскольку за ними заехал не автомобиль, а броневик, и окон в отсеке для пассажиров предусмотрено не было. Помимо Ломтева и Танеева в салоне сидели трое бойцов в легкой городской броне и увешанные оружием, как будто они только что из Бейрута, так что и поговорить, не выдав себя, тоже было нельзя.
— По крайней мере, это все, что он мне озвучил.
В библиотеке горели все лампы. За дверью в коридор, рядом с которой притаился Влад, горели все лампы. Похоже, что иллюминацию включили по всему особняку.