А здесь, в 1919 году, в штабном вагоне базового поезда дивизиона бронепоездов, умер Константин Иванович Арчегов.
Хозяин чуть слышно крякнул что-то вроде «ну, ваше дело молодое, а потому комнату отвели наособицу» и достал жестяную банку и Костины папиросы, которые он забыл в домике с живностью. Кто принес их и когда, Ермаков даже не мог сообразить…
«Ага! Тут ты, Константин Иванович, повел себя совершенным антиподом с Арчеговым. Тот, видать, этого мужика за какую-то провинность повесить собирался или ритуально расстрелять», — мысленно рассмеялся Ермаков и решил снять напряжение, вытащив из кармана галифе прихваченную с собой пачку папирос.
— Ой, лишенько, — полковник Оглоблин чуть поморщился, и не заунывное нытье бабы, потерявшей мужика, было тому причиной.
Бурлящие в последнее десятилетие в обществе процессы, подобно болотным газам, выбросили наружу неимоверное количество грязи и гнили, тщательно скрываемой долгие годы под лоском официальной версии советской пропаганды.