Мой новый собеседник издал неразборчивый хрип с тонким попискиванием.
– Ну все! – рявкнул капитан. – Закончили!
Добивать подранка я не стал. Он и сам подох без задержек. Кинжал – хоть и не бритва, но мякоть режет глубоко. А бедренная артерия – дело такое, много времени не дает.
– Охотой? – переспросил Ряба. – А кто тут охотник-то? Один только Весло и был. Упокой, господи, душу его грешную.
И выпечки было изрядно — традиционные творожные шаньги, расстегаи, пироги с начинкой из грибов и картошки, домашнее печенье с изюмом. И к самовару с чаем были придвинуты чашки с медом и вареньем, а вот сахара на столе не имелось, как и хлеба.
— Вы правы, Петр Игнатьевич. Константина Ивановича уже многие вашим превосходительством называют. И я, кстати, тоже, — Миллер похлопал перчаткой по карману шинели, — потому что он всех генералов в Иркутске стоит вместе взятых. Это первый в моей жизни ротмистр, которого я в обиходе «крупой» никогда не назову и другим морду набью.