Некоторое время нам в спину еще летели проклятия, потом мольбы, и, когда руины, ставшие последним пристанищем Балагана, остались далеко позади, я услышал вопль, полный тупого отчаяния…
– Надо сказать что-нибудь, – снова блеснул сообразительностью Дрын.
Задвижка отошла в сторону, выпуская из смотровой щели луч направленного нам в рожи света, и вернулась назад. Лязгнули, поворачиваясь, механизмы замка, дверь открылась наружу, демонстрируя впечатляющую толщину и шесть стальных запирающих стержней, каждый диаметром в мою руку.
– Да, – цокнул языком Ткач, – негусто ориентиров. Но хоть что-то. При таком раскладе мы сейчас, стало быть, где-то тут, – обрисовал он пальцем участок вдоль реки Воря, протяженностью километров десять. – Та просека, что утром перемахнули, – Московское Малое кольцо. Впереди ближнее Подмосковье. И его хрен обогнешь. Двинем на юго-запад, мимо Фрязино. А там уж по обстановке.
– Пошел, – кивнул я, дождался, пока Сиплый, шурша брезентовыми шароварами, пересечет дорогу, и последовал за ним.
– На меня какая-то хрень упала, – сообщил пулеметчик, продолжая нервно ощупывать свой могучий торс. – Змея, что ли? Вот она, сука! – Кости невинного существа хрустнули под варварской пятою.