– Жаль, – вздохнула Варя и попыталась стереть упавшую мне на подбородок каплю бульона. – Ой! Ты что?! Чуть всю миску не расплескал. Я же только промокнуть, а то в рану попадет. Вот чудной, – она отпрянула и нахмурилась, но быстро сменила гнев на милость. – Тебя хоть как звать-то?
Фома ждал в своем кабинете, который, нужно сказать, тоже заметно преобразился. Во-первых, комнатка Пантелеймона показалась новому настоятелю чересчур тесной и была объединена с двумя соседними. Во-вторых, от прежнего аскетизма не осталось и следа: вместо простенькой мебели – дорогущий гарнитур из явно не местных пород, вместо скромных иконок – здоровенные доски в золотых окладах с камнями, голые когда-то стены завешаны гобеленами и раритетным оружием на крюках художественной ковки. Да и сам настоятель теперь был далек от образа сухого, отринувшего все излишества старца.
Чудесно. Воображение уже нанесло поверх камуфлированной туши схему разделки, а в голове зазвучали отголоски приближающегося ража. Но вечно сующий свое рыло в чужие дела капитан испортил все удовольствие, встав между мной и добычей.
– Ты чего? – Фара закончил ржать и уставился на меня выпученными глазами. – Поплохело?
– Как дальше жить думаешь? – вернул я разговор в конструктивное русло.