Вонища действительно усиливалась с каждым шагом и достигла своего апогея, когда тоннель привел нас в большое прямоугольное помещение, квадратов на сто – сто двадцать, утыканное столбами-подпорками. По всему периметру тянулись приподнятые над землей, вымазанные дегтем трубы, от которых и шел жар. Он усиливался влажностью, искусственно создаваемой при помощи наполненных водой деревянных корыт и чугунных ванн, что стояли между грядок. Грибы – вот чей запах я почуял. Огромные, черные, осклизлые – они росли здесь тысячами. Никогда раньше таких не видел. Похожи на старые гнилые сыроежки невиданных размеров. Но гнилыми они кажутся только на первый взгляд. При более тщательном осмотре становится видно, что слизь – не продукт гниения, а часть гриба, его естественная оболочка, как бывает у масленка, например. Кое-где развесистые шляпки были поедены. Тут и там стояли бадьи с плавающими в красноватом растворе улитками и мокрицами.