– Сученок, – он бросил тряпку, расправил плечи и усмехнулся.
– Возникает, – я поднялся, сверлимый настороженными взглядами, и скрутил подстилку. – Пойдем, Красавчик, нам здесь не рады.
Утратившая былую сочность пыльная трава шуршала под сапогами и, распрямляясь, цепляла полы длинного плаща из тонкой, песочного цвета кожи. Укрывающая голову путника широкополая шляпа роняла тень на обветренное лицо, плечи и грудь, перетянутую по диагонали ружейным ремнем. Солнечные отсветы, в такт шагу, бежали по вороненым стволам ИЖ-43 и гасли, вспыхнув на дульных срезах яркими искрами.
– Э-э… Сама-то не легонькая, конечно, крепкая такая, с бортами откидными. Одни рессоры сколько весят, да и колеса здоровенные. На нее тонну запросто погрузить можно.
Только я начал вспоминать подробности процедуры колесования, как грузовик резко затормозил. Послышались голоса, шум хлопающих дверей и открываемых бортов.
Голова хранителя была размотана, на испещренных глубокими оспинами щеках запеклись струйки крови.