Здешние «украшения» по своим художественным достоинствам на произведения искусства, конечно, не тянули, но и бездарными назвать их язык не поворачивался. Тем более что они выполняли скорее ритуальную, нежели эстетическую функцию. Уж больно много там было крестообразных узоров и стилизованных текстов. О чем в них говорилось, я не понимал, да и не особо разберешь издали, а в руки оружие мне давать отказывались категорически. И вовсе не из опасений, что пальну. Расспросив Варю, я выяснил, что тамошние фанатики питают болезненную привязанность к своим стволам. До того болезненную, что едва не дрочат на них. Впрочем, последнему обстоятельству я бы и не удивился. Особенно после того, как проведал, что каждому автомату, пулемету здесь на полном серьезе дают имя. Черт, так и вижу бородатого святошу, нежно поглаживающего шомполом канал автоматного ствола и шепчущего с придыханием в окно выброса гильз: «Да, Люся, да, милая». Ясно, что при подобном раскладе лапать свои дражайшие волыны чужаку никто не даст. Это я еще могу понять. Но делать из железки предмет культа… Хотя молятся же крашеным доскам…