Куда больше меня беспокоили тени — так я решил называть смутные фигуры, что попадались мне на улице, в магазинах, в поликлинике, куда пришлось обратиться неделю назад по пустячному поводу, но больше всего их было в институте. Напоминали они людей в густом тумане, настолько густом, что и не поймешь, человек то, или столбик у ворот. Но пугали. Не сильно, но чувствовалось: добра от них ждать не приходится. Порождение моего разума, что же ещё. Проекция страхов и сомнения. Ну, так я решил считать. Хотя какие у меня страхи? Что делать с тенями, не знал. Но знал, чего делать нельзя: никому о них не говорить. Лечение психических заболеваний, со слов старшекурсников, уже изучавших предмет, до сих пор сводится к лишению свободы, загрузкой аминазином до полного оглушения и лечению пыткой, или, если угодно, пыткой лечением: электрошок, инсулин до комы и прочие процедуры, отчего-то считающиеся целебными. Ни первого, ни второго, ни третьего я не желал, и потому терпел и помалкивал. У кого-то мушки перед глазами плавают, у меня тени. Дело житейское, терапии не подлежит.