– Правду люди говорят. Ружье у тебя словно само пляшет.
Опомнился он, когда лошадь, фыркнув, остановилась рядом с ним, и кучер, не удержавшись, из чистого озорства попытался огреть его кнутом. Одним движением подставив левое предплечье под кнут, парень дождался, когда веревка обовьется вокруг руки и, перехватив ее, резко дернул на себя, одновременно выхватывая нож. Не ожидавший такой выходки кучер сунулся с козел, и клинок парня прижался к его шее.
– Я у купца служу. Лавку и склад охраняю. Купец терять начнет, и я потеряю. А что до словечек, так я одесский грек, – усмехнулся варнак. – А вот откуда ты за это знаешь?
– Миямото Мусаси. Человек, придумавший боккэн.
– Так радуюсь, Николай Аристархович. Второй раз костлявая рядышком прошла и не задела.
– Да пока ничего особого. Оне еще и сами толком не поняли, куда встряли, – усмехнулся толстяк. – А вот когда поймут… – Он вздохнул и, покачав головой, продолжил: – Скучно у нас, Миша. Нам с тобой этого не понять, а им скучно станет. А со скуки какой только глупости не удумаешь. А это, позволю себе напомнить, офицеры. Белая кость. Дворяне. Не нам с тобой чета.