— Мне страшно, друг, — всхлипывал он, стиснув Валда так, что тот поморщился от боли. — С шиагами так страшно не было, веришь?
— Да! — выпалила я. — Это прекрасное предложение!
— Сын! Что ты делаешь? — возмутилась Инфинита.
Он бережно поцеловал запекшуюся полоску крови на моей груди.
Энтропия счастливо вздохнула, представив, как хорош будет Магнус в белых одеждах. Ветер гнал легкую лодочку вдоль побережья на юг. Она видела удаляющиеся костры, стены замка, сияющие белизной даже ночью. Глаз богини вдруг вспыхнул синими молниями, и Энтропия, поежившись, достала из-под сиденья свернутый плед и закуталась, вынула бутылку с травяным чаем и отпила глоток. В горле першило от соленого морского воздуха, щеки горели от холодных брызг. Богиня не может гневаться на нее. Ведь все, что она делала, было ради сына. Богиня сама — мать всего сущего, и она должна понимать, что такое материнская любовь.
Я почувствовала, что снова краснею, но кивнула. Эта женщина словно видела меня насквозь.