Лодка, совсем крохотная по сравнению с кораблями, пришвартованными у пристани, ткнулась носом в крупный черный песок, захрустевший вскоре под ногами. Энни не стала ее вытаскивать или привязывать — все равно она ей больше не понадобится.
Но он не может, с одной рукой, поняла я. Люди выстроились вдоль линии прибоя, женщины тихо плакали, мужчины скорбно молчали. И лишь Энтропия громко всхлипывала и подвывала, играя роль безутешной сестры.
Цветочный венок на его груди пах так сладко, а лепестки касались моей кожи так нежно…
— У тебя так быстро бьется сердце, жена моя, — заметил Валд, погладив мою грудь.
— Да, — кивнул Валд. — Наверное. Я не знаю, что такое гуманоидная раса.
Я открыла тетрадь и ахнула: записи датировались. Над первой значилось: «второй день месяца овцы сто двадцатого года со дня Выхода». Пролистав страницы, я поняла, что у меня в руках — настоящая реликвия! Капитаны Ковчега сохранили традицию вести судовой журнал! В этой тетрадке были записи нескольких капитанов, которые сменяли друг друга на посту и вносили на зеленые листы сведения о самых важных событиях экипажа. Хотя ближе к середине мне попался рецепт мясного пирога с припиской, что от него можно проглотить язык и будто побывать в объятиях богини.