Изба Спешнева походила на прочие в лагере, рубили-то по одному стандарту — невысокое крыльцо, сени, дверь с низкой притолокой. Сняв кивер, я наклонил голову и шагнул внутрь. Семен обнаружился за столом: сидел и дул чай из самовара, заедая его булкой. В животе у меня некстати заурчало.
— Сейчас узнаем, — сказал я и подошел ко второму убийце. Виллие устремился следом.
— Победа! — заявил радостно. — Неприятель отбит, флешь взята.
— Но я позвал вас не за тем, чтобы это объявить. Приказ можно передать и через адъютанта. Мой начальник штаба, — кивок в сторону Сен-При, — хочет побеседовать с поручиком Руцким. Пожалуйте, Эммануил Францевич!
— Нет, Катя, — Анна покрутила головой. — Ничуть не разочаровал. Я довольна. Ты все чудесно проделала и заслуживаешь награды. Возьми из бювара на столе пятьсот рублей.
— Уймись, поп! — внезапно сказал пожилой мужчина, судя по одежде, из небогатых дворян. — А коли из немцев, так что ж? У меня сын в драгунском полку служит, рассказывал, что немцы — бравые вояки, с неприятелем бьются не хуже русских. Лучше глянь! У подпоручика на мундире Георгиевский крест, а его только за бой дают и проявленную в нем храбрость. Где сражались, ваше благородие? Под Смоленском?