— Не мне решать, — улыбнулся подпоручик. — Но вы сможете высказать эту просьбу в штабе армии. Не хотите в плен?
— Разрешите мне сказать ему несколько слов?
— Не убивай, барин! — заголосил. — Это все Фролка. Он подбил нас бежать и промышлять на дороге. Говорил, что чичас война, и никому не будет до нас дела. Добычу богатую возьмем, заживем, как баре.
— Вот же индюк! — сказала мне ночью. — Боится, что не он, а я представлю тебя при дворе и присвою его заслуги. Сам бы поселил тебя в каком-нибудь чулане и кормил бы черным хлебом с солью. Скуп до невозможности.
— Это долгий разговор, — покачал головой подпоручик, — а нам надо ехать. Хотя… Я вам прочту стих, там все сказано.
— Вы будете заходить в русские села. Крестьяне не разбираются в мундирах и примут вас за французов. Они злы на неприятельских фуражиров и могут наброситься с вилами. С бородой сочтут своим, поскольку французы лица бреют.