Ахмеда едва не вытошнило, а Маляренко краем глаза посмотрел, чем занимается псих и выдал.
На глаза навернулись слёзы, и Ваня, лёжа на топчане, отвернулся к стене и заплакал.
Иван понял. Понял это и полковник. Алексеев скрипнул зубами.
Бельгиец оторвался от созерцания палубы и кивнул.
На заднем дворе, возле ручья густо заросшего орешником, царила суета — детвора обдирала спелые орехи и, едва не ломая зубы, пыталась их грызть. Треск стоял такой, что встревоженные родители подзатыльниками прекратили это безобразие, велев собирать орехи в пакеты. Про запас. Из печи, стоявшей в тени дерева, давно валил дым, а из котла доносилось бульканье и аромат.
— Вооот. А потом рядились долго. Спорили. Орали. Каждую копейку считали. В общем, согласились они с тем, что по совести говоря, их хуторяне налоги платить должны мне.