Эрик уселся в кресло, придворные заняли свои места, а стражники отпустили державшие меня цепи, и я упал на стул. Лакеи принялись разносить всевозможные блюда, а так как я был голоден, то ел больше других и с огромным удовольствием. Музыка не умолкала ни на секунду, и трапеза продолжалась по меньшей мере два часа. За все это время никто не сказал мне ни единого слова, и сам я тоже ни с кем не разговаривал. Но мое присутствие ощущалось всеми, и поэтому за нашим столом было куда менее оживленно, чем за остальными.