– Есть, но свет от них мне не понравился… Екатерина – как, по-вашему: готово?
– Да свои! Свои! Рыжий – все норма! Новенький это со мной!
На несколько мгновений все замерли: люди были ошарашены – уже попрощались с товарищем, и вдруг он чудесным образом спасся; диксы, видимо, не могли поверить, что остались без уже схваченной добычи. Замерли внизу, разинув рты, будто недотепы-рыболовы упустившие рекордного сома, недоуменно уставились на грязные джинсы и шлепки, оставшиеся в их лапах. Но увы – долго это не продлилось: опять дружный вой, с нотками разочарования; затем стремительный рывок всей четверки наверх.
Откинув барабан револьвера, вскинул оружие стволом вверх, позволив гильзам выпасть, торопливо вставил шесть патронов. При этом ухитрялся поглядывать по сторонам. Бой, как таковой, закончился толком не начавшись. Потеряв в первую минуту схватки около половины бойцов, главным образом от щедрых автоматных очередей, готы больше не оказывали серьезного сопротивления. Так, по мелочи – копье бросят, стрелу выпустят. Неорганизованно – поодиночке. Эпизод у входа в штаб по кровавым последствиям оказался исключением – или у врагов больше не было огнестрельного оружия, или такой решительный боец у них был всего один.
– Нас семеро, плюс вы. А что – думаю, справимся! – оживился Муса.
На начальной стадии похода столкнулись с первой трудностью. Скорее даже опасностью. Пришлось переправляться через пролив, который облюбовала Анфиса. Но с этим все оказалось на удивление просто. В заливчике, окруженном рифами, на мелководье дожидался большой плот, собранный из вязанок тростника и толстых веток. За три приема перевезли всех.