Джонатан кивнул, плавно ведя грузовик вдоль обочины.
Эркин никак не мог отдышаться, не мог осознать, что обошлось, что она пощадила, поверила ему. Он ждал смерти и не мог поверить, что смерти не будет. Его трясло, а на глаза наворачивались слёзы, и он никак не мог их остановить. Когда Женя выходила, он осторожно, стараясь не зашуметь, переводил дыхание и вытирал лицо, но приближались её шаги, и он снова замирал, не смея шевельнуться.
Дорога к водопою и обратно была уже так знакома бычкам, что и пешком гнать можно, и лошадей из табуна брать незачем. Работали слаженно, но молча.
— Сдачу тогда по уху дам, — спрятал пачку Андрей. — Так и поедешь в одних штанах?
— Пока русские здесь… и пробовать не стоит. Вот осенью они уйдут. Говорят, к Рождеству всё установится.
— Он на эти штуки мастер. Но, Фредди, — Джонатан сдвинул шляпу на затылок, — но никто не знает, чего и сколько у него было, где он это держал и всё ли взял с собой.