Только не рвать, вдавливать, раздвигать. Не спешить. Она тоже старается, пытается поймать ритм. Он упирался локтями в постель, охватив пальцами её плечи. Так, ещё так. Он посмотрел на неё и увидел закушенную губу и наполняющиеся слезами глаза. Но он видел, сколько он видел таких лиц, когда пересиливают боль, чтобы не закричать, не выдать себя… Он наклонился, губами собирая солёную влагу из её глаз.
Ему же легче. Пусть гладит и щупает, как хочет. Он целует её живот, лобок, осторожно захватывает губами тонкие мягкие волосы и нежно подёргивает их.
— А чего забор жечь? — пожал плечами Эркин. — А может, думали, ещё понадобится.
Индеец молча опустился на колени и сел на пятки, по-прежнему держа руки за спиной.
Он сел за стол, потянулся за ложкой, но неодолимая сила пригнула его голову, и, когда Женя в дверях оглянулась, она увидела, что он спит.
Они спокойно поужинали. Тряпки, листья и мешочек из-под перца сожгли. А чтоб запах горящей ткани не потревожил соседей, Андрей подпалил специально разложенную для сушки портянку, и они немного достаточно громко поругались из-за того, кто устроил такой огонь. Событие вполне заурядное, слишком заурядное, чтобы привлечь чьё-то внимание. Потом занялись обычными починками. Ремни, старые рубашки… Блокнот и ручка Фредди лежали между мешками на его лежанке. Так, завалялись. Оставалась карта.