— Соревнования были. Олимпиада. Я призы получил такие, что… — конец фразы он успел проглотить. Да, язык придётся подвязать. Женя права: ругань так сама и лезет.
Она вздыхает и потягивается. Отдых кончился, и он снова гладит её. У неё мягкое безмускульное тело. Нежное, гладкое, оно мягко колышется под рукой. Она поворачивает к нему голову, подставляя лицо для поцелуев. Он целует её, гладит, разогревая, всё сильнее и сильнее вжимая в неё ладони.
По губам Гичи Вапе скользнула усмешка, но ничего сказано не было.
Он наскоро закрепляет снова узел и отступает на шаг. Она с улыбкой кивает. И он расстёгивает рубашку, сбрасывает её на пол. Берётся за пояс брюк, но она качает головой, и он замирает, напряжённо соображая, что же ей нужно. Она рассматривает его, и он начинает играть мускулами груди и пресса. Она смеётся и кивает. Можно дальше? Да, можно. Так она хочет растянуто? Ну, не проблема. Его движения становятся плавными, он медленно расстёгивает брюки и, мягко колеблясь всем телом, даёт им медленно соскользнуть с бёдер, опуститься на пол и переступает, освобождая ноги.
— Я не видел пристрелки, а играть наугад… — Старцев хмыкнул. — Удача любит того, кто о ней заботится.
— Ну, Эндрю, рубашка… ты говорил как-то. А Эркин… он же…