Постепенно в парадном и перед отелем столпилось множество эмигрантов. Они молча смотрели на вещи и мебельный фургон.
— Я не хочу коньяк. Дай мне кальвадос. Пожалуйста, открой бутылку.
Он с трудом заставил себя произнести эти слова — коньяк был великолепен. Бутылка без фирменной этикетки, наверняка из первоклассного частного погреба.
Он снова взял сумку, повернулся и пошел к выходу. Она сразу кинулась к нему.
— Я не могу приехать. У меня совсем нет времени. Еле уговорил полицейского забежать сюда на минутку. Жоан, не сегодня-завтра меня доставят к швейцарской границе и… — Равик посмотрел через стекло телефонной будки: полицейский, прислонившись к стойке, с кем-то разговаривал, — я сразу же вернусь оттуда. — Он выдержал паузу. — Жоан…
— Спроси «вуврэ» урожая тридцать седьмого года. Я как раз оттуда. Это что-то необыкновенное.