— Я не о том. Оправлюсь ли я вообще когда-нибудь? После такой операции… Вы не… — у нее перехватило дыхание.
— Ты лжешь! Ты решил больше не возвращаться! Ты хотел оставить меня здесь с этими идиотами!
Равик стал под душ. Прохладная вода струилась по коже. Он глубоко вздохнул, потом завернул кран и вытерся. Утешает только самое простое. Вода, дыхание, вечерний дождь. Только тот, кто одинок, понимает это. Тело, благодарное воде. Легкая кровь, стремительно несущаяся по темным жилам. Отдых на лугу. Березы. Белые летние облака. Небо юности. Куда девались все треволнения сердца? Они заглохли в мрачной суетности бытия.
— Поедем, — сказала она. — Уедем отсюда. К тебе.
— Смотря что считать пустяками! Мы, немцы, с нашей жалкой валютой, какую удается вывезти…
— Случалось и мне, но тогда я ждал совсем Другого.