— Как будто да. Только не до конца сгибается. — Альварес улыбнулся. — Во всяком случае, переход через Пиренеи она выдержала. Гонсалес погиб.
— Ты, наверно, не обратил на него внимания. Но я, конечно, не сказала, что в тот вечер ты забежал к нам на минутку.
— Призраки, — сказал Равик. — Я думал, что уже избавился от них…
— Ну знаешь, это уж слишком! — сказал Морозов. — И говорю тебе это я, бывший антисемит.
Йозеф Штерн простился с Морозовым, Равиком и другими своими знакомыми. Он виновато улыбался, словно его только что изобличили в подделке банковского чека.
Она стояла перед ним, полная трепетной жизни, решившаяся на что-то и чуть печальная.