— Вот снотворное. Запейте водой. Примете сейчас?
С минуту она колебалась. Затем прошла через комнату и распахнула дверь в ванную.
Красноватое зарево Парижа на горизонте. Затемнение… Париж — и затемнение! Впрочем, чему удивляться: вот-вот объявят войну. И все-таки странно: Париж погрузится в темноту. Словно погаснет светоч мира.
— Ты во всем виноват! — вырвалось у нее. — Ты! Ты один!
— Мсье Равик, — с достоинством произнесла сестра. — Не угодно ли вам не вмешиваться в мою личную жизнь? Иначе мне придется пожаловаться доктору Веберу.
— А на каком языке вы говорили сейчас? — спросил он, ухмыляясь. — На чешском?