— Зашел на минуту. Я его видел, он меня — нет. Потом дожидался его на улице, там нас никто не видел.
Игрушечный парижский лифт! Скользящая вверх и вниз крохотная камера-одиночка, скрипучая, покряхтывающая, открытая сверху и по бокам; только пол, железные прутья ограждения, две лампочки — одна почти что перегорела, другая, тускло мерцающая лампочка, неплотно ввернута в патрон… Наконец последний этаж. Равик отодвинул решетку, позвонил. Жоан открыла ему. Равик быстро оглядел ее. Никаких следов крови. Лицо спокойное.
— И кажется, будто тебе все надоело и ты подумываешь о том, чтобы бросить меня.
Равик подсел к Морозову и стал следить за игрой. Рыжий играл превосходно — быстро и как будто совершенно безучастно. Морозов явно проигрывал.
Равик вошел в бистро и сел за мраморный столик у окна. В зале было накурено и шумно. Появился кельнер.
— Нет. Другое. Я тебе ничего не могу сказать. Но все это не имеет никакого отношения к нам с тобой.