Порыв ветра швырнул тяжелые струи в стекло.
На одном из верхних этажей играл патефон, принадлежавший беженцу Вольмайеру. Звучали немецкие народные песни. Перед тем как попасть во Францию, Вольмайер сидел в концлагере Ораниенбург. В коридоре пахло капустой и сумерками.
— Пора! — сказал Равик. — Буассон должен бы уже сообщить.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Да. Мы уже ее однажды пили. В «Бель орор».
Морозов стоя допил свою рюмку. Очень осторожно, словно это была динамитная шашка, он поставил ее на столик и вытер бороду. Одетый не в ливрею, а в обычный костюм, он высился перед Равиком, рослый и могучий.