— Ты сейчас совсем как ребенок, — сказал он.
— Так, насколько меня обучил ему Морозов. Главным образом ругательства. В этом смысле русский — просто выдающийся язык.
— В самом деле. И ты тоже никогда больше ко мне не придешь.
— Роскошная вещь, правда? — с гордостью спросил портье.
— Разве вы можете что-нибудь сделать? Зачем вам оставаться?
Женщина облегченно вздохнула. Равик с трудом мог разглядеть ее. Горящие электрические лампочки и утро, вползавшее в окно, наполняли комнату желтовато-бледным болезненным светом.