Испанец поклонился и направился к своему столику. Морозов усмехнулся.
Он промолчал, удивляясь собственному спокойствию. Легкий жар и волнение, которые он чувствовал на улице, уже прошли.
— Они нигде и не стояли. Сам нашел. Устроил обыск. А фотографии надо хранить. Ты этого не поймешь, а женщина поняла бы. Я не хотела, чтобы он ее видел.
— Жоан, не устраивай глупых сцен. Я люблю театр, но сейчас мне не до него.
— Он прав. Ведь он ехал по главной магистрали. Зачем же ругаться?
— Ты любишь меня, Равик?.. — сказала Жоан, и это было лишь наполовину вопросом.