— Да здесь я! Тащите детей на плоты, мать вашу! Детей на плоты!
Здоровяк лежал на спине, вытянувшись во весь свой огромный рост и не подавая признаков жизни, вокруг него образовалась глубокая лужа темной воды, исходящая паром.
Бедный Рикар боится бурного развития событий с криками и взаимными оскорблениями. Великий примиритель.
Бормоча что–то сильно напоминающее ругательства, священник ушел, оставив меня наедине с моей рвущейся наружу злостью. Вот вроде и поговорили, и узнал я много… но ведь ничего толком не понял! Ехидный священник как всегда напустил туману и испарился.
Убедившись, что стражники хорошенько разглядели пластину, Ситас спрятал ее в складках плаща и вновь зашагал к двери. Больше, его никто не посмел останавливать и губы Ситаса растянулись в угрюмой усмешке, которая тотчас исчезла, когда на его лицо упала чья–то тень. Остановившись в двух шагах от стены, старик поднял лицо вверх и увидел на гребне стены фигуру священника в ослепительно белых одеяниях. Священнослужитель не торопясь вгляделся в пришельца, осенил его священным знаком и лишь тогда, подал знак привратной страже.
Пока я изучал гномов, мои люди не теряя времени разошлись чуть в стороны, за моей спиной послышался скрип натягиваемой тетивы лука, Стефий забубнил себе под нос какую–то молитву.