Я забрался на камень, склеенный из зеленых кирпичей, приложился к биноклю.
— И ты устал, — утвердительно и беззаботно сказала Алиса. — Ты тоже устал. Думать, бегать, стрелять.
Шахтер улыбнулся. И выставил язык Почему-то черный. Несколько секунд я думал про то, что у шахтеров вполне могут быть черные языки…
Через четыре часа вышли к первой развилке. Развилки мы встречали и раньше, только все отсеченные, засыпанные обрушенными стенами, пробиться сквозь завалы было никак. И вот.
Торопился. В фигуре у него присутствовало что-то странное и нечеловеческое, я выхватил его лучом и обнаружил, что из-за спины Егора торчат многочисленные рога. Жизнь приобретала дурацкий вкус и размер. Ничего удивительного. Одинаковость не может тянуться бесконечно, не может быть все время страшно, случается и смешно. И глупо.
Шахтеры показались из тоннеля. Они выволокли за собой очередную телегу на железных колесах, в нее тут же впрягся плечистый шахтер и, поднатужившись, поволок ношу в тоннель Верхнего метро. Понятна их схема — вверх телегу втягивает группа, затем, дальше по горизонтали тянут в одиночку. Бегут шахтеры, бегут.