На том мы и порешили. Мозес пошел к себе, а я — к себе.
— Еще не знаю, — ответил хозяин. — И это меня несколько беспокоит. Через несколько дней моя долина будет кишеть репортерами, и к этому времени я должен быть во всеоружии. Конечно, многое будет зависеть от того, к каким выводам придет официальное следствие, но ведь к частному мнению владельца пресса не может не прислушаться…
— Ну хорошо, — сказал я. — Тупик. А что делает в этом тупике знаменитый господин дю Барнстокр?
— Кто в это время был в зале? — сухо спросил я.
Так я и сделаю, подумал я. Напущу-ка я на них гангстера и маньяка. Мозес, небось, думает, что Хинкус до сих пор валяется под столом. Посмотрим, как он себя поведет, когда Хинкус вдруг объявится в столовой за завтраком. О том, как и кто скрутил Хинкуса, о том, кто и как убил Олафа, я решил пока не думать. Я смял свои заметки, положил в пепельницу и поджег.
— Гм… — сказал хозяин с сомнением. — Вы все-таки думаете, что в доме есть посторонний человек?