Посидели мы душевно. Уговорили штоф, побеседовали. Я рассказал о новостях из Ставки — что знал, конечно, ответил на вопросы полковника и священника. Новую организацию медицинской службы они одобрили. А с чего противиться? В полках создаются полноценные медицинские пункты. В их штатах будут не только санитары, но и врачи, в худшем случае — фельдшеры. Медиков пришлют из тыла. Там их много, а вот на фронте не хватает.
— Это с чего? — удивился я, не переставая жевать.
Чиновник послушно приблизился к письменному столу.
Скверная организация помощи раненым в России давно известна российской медицинской общественности. Они обращали на это внимание властей. Не дело, когда вспомоществованием раненым занимаются строевые офицеры, а не врачи. В военных училищах и академиях медицинскому делу не учат. Еще до войны группа авторитетных врачей обратилась к государыне с прошением об изменении существующего порядка. И что? Прошение осталось без удовлетворения. Когда это наше самодержавие слушало интеллигенцию?
— Будет тебе! — смутился надворный советник. — Незачем учить молодежь дурному.
Ишь, как припустил! Деньги карман жмут. Гадом буду, за выпивкой полетел. Про ротного говорил с завистью, губами чмокал. Водку солдатам не продают, но самогона в селе завались — санитары говорили. Я с ними дружу, как и с сестрами. Славные барышни! Мундир мой постирали и отутюжили, сейчас он на мне. Денег не взяли, хотя предлагал. Грех с защитника Отечества. Федор глазом не моргнул. Для него я барин, с него денежку содрать — благое дело.